Книга состоит из предисловия, шести глав, выводов, документального приложения, хронографа событий и именного справочника лиц, которые участвовали в обсуждении нереализованного проекта Союзного (термин «Ново-Огаревский договор» нигде не употреблялся – ни в политическом лексиконе, ни в книге) договора¹. Основным объектом анализа являются документы, сохраненные автором и переданные им в Государственный архив РФ (фонд 10354). Автор принимал участие в их создании. Историографическая ценность книги состоит во введении этих документов в научный оборот.

Обычно Союзный договор рассматривается как частный вопрос при обсуждении общих тем «Перестройка в СССР» и «Распад СССР». Ю.М. Батурин полагает, что история Союзного договора есть самостоятельный процесс, в котором отражены экономические и социально-политические события, происходившие в СССР в тот период.

Автор начинает с обзора литературы, посвященной распаду СССР. К настоящему времени в ней сложились три группы исследователей, которых автор называет «объективистами», «субъективистами» и «системщиками». Первые считают распад СССР результатом действия исторических закономерностей. Вторые объясняют его как итог действия конкретных политиков. Третьи - как развитие сложной системы при взаимодействии множества факторов. Автор причисляет себя к третьей группе и определяет свою задачу: «Реконструкция совокупности причин и их динамического взаимодействия, приведшего к распаду Советского Союза, проходит через более глубокий анализ частных вопросов, таких как новый Союзный договор, которому и посвящена эта книга» (с. 17).

По мнению автора, причиной распада СССР была его «унитарно-федеративная» структура. В ней нарастали «центробежные тенденции» и связанные с ними дискуссии о направлениях реформирования унитарного Союза, включая новый союзный договор. Работа выстроена так, чтобы ввести в научный оборот как можно больше новых документов. Одновременно Ю.М. Батурин отвергает распространенное суждение о том, что причиной распада СССР стал «советский федерализм», навязанный большевиками. Он показывает, что это суждение фактически опирается на аксиому искажения советской властью понятия <em>федерализм</em> до полной трансформации его природы. Сторонники такой теории распада СССР не учитывают, что идея федерализма изначально входила в программу партии эсеров. К тому же на протяжении века смысл понятий <em>федерация</em>, <em>союз</em>, <em>суверенитет</em> менялся. Не деле большевики, меньшевики, эсеры (и помогавшие им специалисты) мыслили в категориях того времени. Неправильно их смешивать с современными воззрениями. Но суть в том, что ни в начале, ни в конце века среди юристов тоже нет единогласия относительно того, где должна проходить демаркационная линия степени централизации (с. 29).

Ю.М. Батурин констатирует наличие двух крайних точек зрения на проблему федеративного устройства государства: с одной стороны, централизм Пестеля-Ленина, с другой - проект партии меньшевиков, которые уже в мае 1917 г. предлагали «бесповоротно покончить с политикой мертвящего бюрократического централизма и решительно пойти по пути децентрализации, открывающего широкий простор самодеятельности демократии и развитию народных сил всех национальностей». Но в «живой политической действительности» 1917 г., - подчеркивает автор, - формировались такие представления о государстве, которые были начертаны политиками, а не юристами (с. 30 - 34).

Идея о противоположности между политикой и правом пронизывает всю книгу. Эта противоположность связывает монархическую, советскую и постсоветскую власть. Например, после разгона Учредительного собрания большевики добавили в федерацию централизации в соответствии со своими воззрениями. Между тем еще в начале ХХ в. С.А. Котляревский отождествлял принципы государственного благоразумия и политической морали. На этом основании Ю.М. Батурин считает, что в 1990 - 1991 гг. республикам и союзному центру не хватило государственного благоразумия, ответственности и политической морали, при обсуждении вопроса: подписывать или не подписывать новый Союзный договор. Едва М.С. Горбачев решил добавить федерализма в сверхцентрализованное национально-государственное устройство и ослабил «тиски» унитарности, руководители союзных республик, соблюдая дипломатические приличия и придворный этикет, немного пообсуждали проект и развели возглавляемые ими Федеративные части по «национальным квартирам», по существу, возложив всю тяжесть такого разрыва (и ошибок своих предшественников-политиков) на свои народы. «В результате мы пополнили для мировой истории иллюстративный ряд государств, поплатившихся своей целостностью за «забвение» принципа «добавить федерализма». Пополнили примером ранее невиданным – политическим самоубийством государства» (с. 36).

По мнению Ю.М. Батурина, «в мире идут одновременно два противоположных процесса (с преобладанием то одного, то другого): объединение в союзные государства и распад многонациональных государств» (с. 43). «Нация, как бы мала она ни была, - пишет он, - никогда не может быть <em>средством</em> для достижения каких бы то ни было, самых добрых целей. Поэтому обязательство государства отторгнуть от себя часть своего народа, пожертвовать одной из своих наций ради блага целого, не считаясь с его волей, должно быть признано юридически ничтожным» (с. 45)

Главная опасность, которую несли декларации о суверенитете, состояла в том, что «забыв» когда-то сделанную оговорку об ограниченном суверенитете, союзные республики, заявляя, что суверенны только они, а Союз не суверен, исключали прямое действие союзных законов на территории страны, что вело к полному экономическому хаосу» (с. 55). По мнению Ю.М. Батурина, авторы Конституции СССР 1977 г.². сыграли значительную роль в будущем «параде суверенитетов» (с. 56). Он подвергает также сомнению необходимость собственных внутренних войск и органов госбезопасности. Дробление этих органов создало бы непреодолимые препятствия в борьбе с преступностью на общем пространстве Союза (с. 63)

В книге перечислены также новые квазигосударственные образования в 1990 г. (Гагаузская, Приднестровская, Польский национально-территориальный край), которые уже в 1990 г. вместе с Абхазией и Южной Осетией обратились к Верховному Совету СССР с просьбой допустить их к подписанию нового Союзного договора (с. 77)

Рассмотрен ряд авторских проектов, предложенных в то время. Никто из авторов этих проектов, констатирует Ю.М. Батурин, даже не вспомнил о том, что планирует роспуск или реструктуризацию ядерной державы (с. 98). Дается список предложений авторов конкурса, не учтенных в тексте проекта Союзного договора отклоненных проектов. Систематизированы трудносовместимые друг с другом места.

Одновременно Ю.М. Батурин подчеркивает политическую волю руководства СССР: «Этим политическим шагом руководство страны показало, что оно готово начать поиск новых форм сотрудничества с учетом интересов и позиций каждой из республик» (с. 118).

В гл. 4 детально описано господство политики над правом. Показано, что горизонтальные договоры между республиками игнорировали факт нахождения республик в СССР и вытекающий из этого государственно-правовой характер взаимоотношений между ними. Руководство республик полагало, что межреспубликанские отношения должны развиваться на основе принципов и норм международного права (с. 355).

Анализ договоров РСФСР с Украиной, Белоруссией и Казахстаном позволяет заключить: многие их цели и нормы противоречили интересам СССР, ущемляли его полномочия в сфере регулирования вопросов отнесенных к его ведению и представляющих общий интерес всех субъектов советской федерации, носили противоречивый характер, игнорировали многие положения действующего законодательства Союза ССР (с. 356, 357).

Уже 1 февраля 1991 г. председатель Совмина Азербайджана Г.А. Гасанов жаловался, что неясно, кто должен охранять границу суверенной республики, которая не совпадает с госграницей СССР; отсутствие прав республики на свою геодезию и картографию привело к тому, что на территории Азербайджана против воли и без нашего ведения кто-то создал власть (с. 378).

Весна 1991 г. ознаменовалась двумя ключевыми событиями, имеющими прямое отношение к конфликту между политикой и правом. 17 марта состоялся референдум по вопросу о сохранении СССР. Поставленные перед выбором М.С. Горбачев и его единомышленники «по-суворовски» предпочли быстроту и натиск (с. 395).

17 - 18 апреля 1991 г. руководство Украины для обсуждения своего варианта договора пригласило в Киев представителей РСФСР, БССР, Казахстана и Узбекистана. Новый подход к Союзному договору был предложен Л.М. Кравчуком. Он фактически низводил Союз на уровень аморфного содружества. Новая позиция Украины еще более заставила Президента СССР активизироваться.

23 апреля 1991 г. состоялось второе важное событие, повлиявшее на ход подготовки нового Союзного договора. Главы девяти республик и президент СССР на встрече в Ново-Огарево приняли совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса. Это заявление только его углубило, поскольку в работавший механизм государственного управления был встроен новый компонент – группа высших государственных должностных лиц, не уполномоченных в таком составе на принятие государственных решений и нарушающих Конституцию СССР. Кроме того, сразу обострились отношения союзного центра с автономиями, что еще больше усилило хаос в системе (с. 397).

На основании ситуации в Закавказье (Армения настаивала на изъятии из производства правоохранительных органов Азербайджана дел в отношении граждан Армении, захваченных в период разоружения незаконных вооруженных формирований; Азербайджан возражал; требовалось согласие Грузии на реакцию Центра относительно ситуации в Южной Осетии) Генеральный прокурор СССР вместе с Председателем КГБ СССР направили Президенту СССР пожелания: союзные органы надо наделить непререкаемым правом самостоятельно решать все вопросы расследования в каждом конкретном случае, когда преступлением затрагиваются интересы нескольких республик или ущемляются права граждан из-за межнациональной розни: «Любой непредвзятый политик из числа лидеров республик должен только приветствовать такую функцию Союза. (Но, к сожалению, «непредвзятых» политиков к тому времени в союзных республиках уже не осталось.)» (с. 403).

Проблема подписания союзного договора (с. 404 - 419) зависела от характера отношений «Союз – Россия - автономные республики». Анализ различных вариантов договора привел автора к заключению: Б.Н. Ельцин не только тормозил работу над проектом Союзного договора, но и ставил темпы этой работы в зависимость от своего личного участия в заседаниях подготовительного комитета (с. 417). После заседания подготовительного комитета 17 июня появился следующий вариант нового Союзного договора. В начале июля вместо замечаний представил от РСФСР альтернативный проект. Тактика на затягивание процесса стали очевидной (с. 423). Проблема состояла в двойной субъектности и национальных сепаратизмах (с. 417).

В книге показано, что громадная работа по подготовке проекта нового Союзного договора проделана впустую. По сути, автор предложил свой оригинальный вариант синтеза исторических, юридических, организационных, институциональных, лингвистических, военно-политических, ведомственных и персонифицированных процессов, связанных с одним событием. Все эти процессы были направлены на цель, которая оказалась недостижимой.

* * *

Материал книги можно использовать при разработке общей проблемы постсоветской виртуальной истории³. Систематизация нереализованного до сих пор множества альтернатив, возникших на закате СССР, ожидает своего историка. Автор открывает эту когнитивную перспективу.

Историю СССР / России можно рассматривать как страну «упущенных возможностей». Эти возможности включают множество индивидуальных позиций, точек зрения, нюансировок, периодов протекания, (не)реализации, больших или малых человеческих масс, специфического воображения. Каждая из них производна от ситуаций, порождаемых контекстом неопределенности, в которой находился СССР с 1985 по 1991 г. В этом смысле труд Ю.М. Батурина уникален. Он позволяет связать его вариант case-study c общей теорией политического контекста. Книга может быть прочитана и под таким углом зрения.

Однако позиция автора является твердой по любому частному вопросу. Комментарии автора к ним отражают небольшой период его биографии. Но эмоциональная и рациональная насыщенность данного периода позволяют высказать гипотезу о начале процесса становления в России типа государственного деятеля новой генерации. Классификация помех и барьеров на этом пути тоже ожидает своего исследователя. Зато связь политической деятельности с писательским талантом известна хорошо. Примеры можно найти в истории любого государства. Но они остаются исключением из правил. Этот тип едва-едва возникает. Говорить о каких-либо итогах (хотя бы промежуточных) становления данного типа пока преждевременно. Политическая сцена Российской Федерации пока заполнена субъектами, в отношении которых трудно реализовать презумпцию невиновности. Хотя мемуарами они далеко не брезгуют. Ю.М. Батурин отвергает научную ценность этого жанра литературы. Он известен как современный энциклопедист, глубокий ученый и интересный писатель. Его кредо состоит в формулировке идеи документального отражения политических процессов. Книга может считаться пионерской попыткой превращения идеи в готовый продукт.

Автор стоял у истоков описываемого договорного процесса. Смог видеть его плюсы и минусы. Поэтому его мнение однозначно: спорадический прогресс договаривающихся сторон не идет ни в какое сравнение с национально-суверенным эгоизмом, некомпетентностью, непродуктивностью, политической безответственностью людей, подвизавшихся на политической сцене в период заката СССР. Книга может рассматриваться как документальное подтверждение советского варианта идеального типа людей, живущих «за счет политики» (по известной классификации М. Вебера). Ю.М. Батурин ссылается на З.А. Станкевича: «История этого государства (СССР. - <em>В.М.</em>) не закончилась, как это любит преподносить «победившая сторона», а была оборвана» (с. 24). Однако опыт автора позволяет развить классические идеи Р. Михельса и М. Вебера: бюрократизация партий заканчивается распадом государств – оба процесса связаны с преобладанием в политике типа людей, живущих «за счет политики».