Везде
Справедливость и законопорядок: теоретико-методологический аспект
Оглавление
Аннотация Оценить Содержание публикации
Библиография Комментарии
Поделиться
QR
Метрика
Справедливость и законопорядок: теоретико-методологический аспект
Аннотация
Код статьи
S013207690009939-4-1
DOI
10.31857/S013207690009939-4
Тип публикации
Статья
Статус публикации
Опубликовано
Авторы
Степаненко Равия Фаритовна 
Должность: Профессор кафедры теории и истории государства и права Казанского (Приволжского) федерального университета; заведующая кафедрой теории и истории государства и права УВО «Университет управления “ТИСБИ”»
Аффилиация:
Казанский (Приволжский) федеральный университет
УВО «Университет управления “ТИСБИ”»
Адрес: Российская Федерация, Казань
Выпуск
Номер 6
Страницы
79-89
Аннотация

В статье рассматриваются разнообразные концепции и взгляды российских и зарубежных мыслителей и правоведов на принципы справедливости и законности и их роли в установлении социального порядка. Обосновывается целесообразность развития теоретико-методологических и прикладных уровней аналитической деятельности, главной задачей которых являются поиск и нахождение общенаучных и частно-научных критериев функционирования справедливого законопорядка. При помощи практик методологии междисциплинарности, начиная с межотраслевого взаимодействия в правовой науке, обосновывается исходное положение о принципиальном значении справедливых начал, обеспечивающих неуклонное соблюдение прав и свобод человека в современных государствах.

Ключевые слова
аналитика, методология правовых исследований, справедливость, законность, законопорядок, правопорядок, социальное благополучие
Классификатор
Получено
23.03.2020
Дата публикации
23.06.2020
Всего подписок
37
Всего просмотров
2497
Оценка читателей
0.0 (0 голосов)
Цитировать Скачать pdf
Доступ к дополнительным сервисам
Дополнительные сервисы только на эту статью
Преимущества сервисов
100 руб. / 1.0 SU
Дополнительные сервисы на весь выпуск”
Преимущества сервисов
792 руб. / 15.0 SU
Дополнительные сервисы на все выпуски за 2020 год
Преимущества сервисов
7603 руб. / 152.0 SU
1 Аналитика как системная целенаправленная научно-практическая сфера (направление) современной юриспруденции находит своё применение в междисциплинарных практиках исследований позитивных и негативных оценок эффективности реализации права (общесоциальной и специально юридической) в контекстах функционирования законопорядка для установления справедливого социального порядка и общественного благополучия. Многоплановость взглядов на различие категорий социального и законопорядка опредмечиваются и сопоставляются посредством приложимости к ним индикативных характеристик философской категории «справедливость»1, значение которых для права и правосознания в динамично изменяющемся мироустройстве получают свою актуальность как в российских, так и зарубежных социогуманитарных исследованиях.
1. Более подробно о категории «справедливость» см.: Философия права. Словарь / общ. ред. и сост. В.Н. Жукова. М., 2020. С. 599 - 604.
2 Множество теорий, доктрин и этико-нравственных учений, выявляющих индикаторы и новые оценки эффективности законодательства, целесообразность процессов и процедур его стремительного разрастания, содержат традиционный и инновационный потенциал, а также выявляют аксиологическую и эвристическую значимость категории «справедливость». Как в социокультурном, так и собственно юридическом предназначении права аналитика предназначена и формируется на общетеоретическом и прикладном уровнях, в синергии образующих научно-практическое видение юридических проблем.
3 Представляется уместным внесение некоторых уточнений в объяснение сугубо прикладного характера аналитики В.Б. Исаковым как «одного из элементов механизма принятия решений» в законодательной, правоприменительной и других сферах юриспруденции2. Неоспоримость данного значения аналитики для юриспруденции, которую автор подчёркивает с позиций праксиологии права, очевидна. Действительно, правовая и юридическая формы деятельности, а в особенности юридическая практика, взаимосвязаны. Однако правовая деятельность представлена и в форме научных исследований, «интеллектуального начала», «опосредующего воспроизводство знаний, ценностей, формирования прогнозов», связывающих «правовыми нитями» научную и практическую деятельность юристов3. В этом смысле научно-исследовательская деятельность служит в аналитике ключевым моментом построения и воспроизводства системы высших ценностей права и их опосредования в прикладных аспектах правореализаци при содействии всеобщих, общенаучных и специально-юридических методов познания. Отсюда методологические посылы междисциплинарности, исходя из актуального понимания методологии, имеют принципиальное значение для их восприятия и воспроизводства, постепенно меняющимся от аксиоматичности только в связи с реализацией принципа «законность» к априорному объяснению соответствия всего юридического континуума принципу «справедливость».
2. Исаков В.Б. Правовая аналитика: учеб. пособие. М., 2016.

3. См.: Философия для юристов: учеб. для бакалавров / под ред. О.Ю. Рыбакова, В.И. Пржиленского. М., 2019. С. 256.
4 Методология междисциплинарности, значение которой вряд ли оспоримо, имея неперсонифицированный для конкретных правовых систем характер, способствует нахождению философско-правовых, политико-правовых, экономико-правовых, психолого- и биолого-правовых, информационно- и технолого-правовых и других основ достижения справедливых целей права.
5 Методологическая парадигма релятивистской эпистемологии в социогуманитаристике, в т.ч. в её правовой сфере, скорее не выявляет, а уточняет изменчивость и относительность человеческих знаний и представлений о справедливости, с очевидностью зависящих от конкретных уникальных особенностей той или иной исторической эпохи, тех или иных ментальных и национальных особенностей и т.д. Собственно междисциплинарный концептуализм реализуется в правовой науке посредством выявления и анализа базовых концептов, понятийных связок права с иными социогуманитарными, естественно-гуманитарными и технолого-гуманитарными явлениями, расширяющими и одновременно упорядочивающими знания и представления о праве. Резонно отметить обновление и расширение в современном правоведении субъект-субъектного подхода, в котором, в отличие от субъект-объектного взгляда на развитие социально-правовых явлений, наконец, стало обращаться внимание на роль и значение человека не только как исполнителя нормоустановлений, но и как актора законотворческой деятельности, ценности этой деятельности, в частности, для уяснения диалогичности справедливости и законопорядка через рефлексию в межотраслевые, общенаучные, междисциплинарные сферы.
6 В данном контексте понятие «законопорядок» представляется не синонимичным с категориями справедливого социального и правопорядка как минимум по трём параметрам: сущности, состоянию, постановке и реализации целей и задач. Принцип законности как требование неукоснительного соблюдения непосредственно нормативных, правовых предписаний и положений иных норм права адресован всем субъектам правовых отношений в процессе правореализации, что, безусловно, важно для объяснения механизмов установления законопорядка на специально-юридическом методологическом уровне. Но подход, отождествляющий законность с содержанием отмеченного требования, «с точки зрения общетеоретической, не выдерживает критики», отмечает И.Л. Честнов. Главной проблемой этой сферы автор называет возможный или неизбежный конфликт некритически (догматически) воспринимаемого законодательства и фактического правового поведения – людей – носителей статуса субъектов права: «Не любой закон действительно (в гегелевском смысле) образует содержание правопорядка.., законы должны соответствовать принципам морали или – это уступка постсовременности – господствующему в обществе представлению о справедливости»4.
4. Честнов И.Л. Режим законности в постклассическом измерении // Принцип законности: современная интерпретация / под общ. ред. М.А. Беляева, В.В. Денисенко, А.А. Малиновского. М., 2019. С. 37, 38.
7 В этом смысле философская категория «справедливость», будучи предельно абстрактным общенаучным понятием, фиксирует эвентуальное значение признаков законности и законопорядка, но отражает их специфическое содержание, которое должно максимально опредмечивать наиболее существенные связи и отношения объективной реальности с механизмами, способами и технологиями её нормирования, в нашем случае - посредством законотворчества.
8 Несмотря на дискуссионность отдельных аристотелевских положений о категориях, различие рассматриваемых дефиниций представляется заметным, что связано прежде всего с пониманием порядка, устанавливаемого при помощи права (право как справедливая и разумная мера свободы и равенства) и закона (закон как система общеобязательных, формально-определённых и других правил поведения). В наиболее обобщённом виде то и другое «складывается» (должно «складываться») в социальный порядок, объясняющий, каким образом закон, правовая и иная социальная система связаны между собой и взаимодействуют во благо человека, общества, государства
9 Правопорядок также представляет собой социальную реальность, благодаря которой возможно «согласие разногласного и относительное единообразие различного» в конвенциональном равновесии прав и обязанностей, сообщающим и задающим общественному целому «жизнестойкость и оптимальную сбалансированность». Правопорядок может успешно функционировать, сохранять стабильность и надёжность в таком социуме, где «люди сознают себя общественными существами» и с готовностью следуют моральным и правовым самоограничениям, выстраивая систему «динамично-равновесных публичных и частных правоотношений», отмечает В.А. Бачинин5.
5. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006. С. 627.
10 Российский юрист, член-корр. РАН Д.А. Керимов «разрабатывал конкретные проблемы философии права: правосознание, соотношение свободы и равенства, законность и правопорядок»6. Законопорядок в юридико-догматическом понимании означает почти механистическое упорядочивание отношений при помощи действия нормативных правовых актов, в результате реализации положений которых создаётся, внедряется и обеспечивается, как писал ученый, режим правопорядка. Следовательно, законопорядок есть каузальное условие функционирования правопорядка, но в том случае, если нравственному сознанию субъектов правоотношений: а) «требуется» подчинение порядку, устанавливаемому законодательством; б) законопорядок установлен во имя общих интересов личности, общества, государства. Сказанное следует дополнить научной позицией известного правоведа о том, что в какой мере «социальная система будет демократична и справедлива, то её правовой порядок будет соответствовать общепризнанным ценностям права»7. При этом модификации социальных систем и политических режимов, как видится, лишь опосредованно влияет на видоизменение ценностно-мировоззренческих предпосылок права, в которых справедливость всегда остаётся прерогативой свободного общества, в котором посредством реализации целей конституций не допускаются произвольные ограничения и принуждения со стороны законодателей, а устанавливаются общие правила поведения, основанные на принципах формального равенства. Хотя очевидно, как отмечал Нобелевский лауреат, австро-английский политолог и правовед Ф. Хайек, например, в государствах с рыночной экономикой «весьма различны не только результаты, но и исходные шансы людей.., что чрезвычайно далеко от создания действительного равенства возможностей даже для лиц, обладающих одинаковыми способностями»8, что продолжает выявлять проблему конкретно-исторических, социальных и нравственных индикаторов справедливости, насколько это вообще возможно по существу.
6. Кроткова Н.В. Керимов // Философия права. Словарь / общ. ред. и сост. В.Н. Жукова. С. 250.

7. Керимов Д.А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. 6-е изд. М., 2011. С. 495.

8. Хайек Ф.А. фон Право, законодательство и свобода: современное понимание либеральных принципов справедливости и политики / пер. с англ. Б. Пинскера, А. Кустарева. М., 2006. С. 253.
11 Современные подходы постклассической и постнеклассической методологии междисциплинарности, предполагающие контекстуальное и релятивистское объяснение социально-правовых явлений в зависимости от динамики изменений социокультурного пространства в целом, а также каузальной природы политических, экономических и других факторов, обусловливающих многогранность наличия/отсутствия и проистекания процессов устойчивости/неустойчивости справедливого социального порядка, в т.ч. законопорядка, экстраполируются со всей необходимостью в широчайший дискурс «справедливого в праве», перманентно исследуемого социогуманитарным направлением в целом, а также фундаментальной и догматической юриспруденцией.
12 Небезынтересными являются положения авторитетной теории социальной и культурной динамики П. Сорокина, в которой в рамках исследования кинетических свойств правопорядков сравниваются, анализируются и прогнозируются последствия т.н. «чувственной культуры»9 (светской, удалённой от нравственно-этической, религиозной доминанты, материально связанной, эмпирически достоверной). Соответственно, «чувственное право», по П. Сорокину, утилитарно и прагматично служит поддержанию того законопорядка, для которого не столь важна нравственность и мораль, сколько «воздающая справедливость» за совершаемые правонарушения. К чувственно правовым цивилизациям автор относил западные государства Нового времени. Однако, популяризируя концепцию идеалистической правовой цивилизации, в которой формируется морально-правовое сознание и соответствующее право являет собой образ идеационного (религиозного и нравственного) правопорядка, автор подчёркивает важность и позитивистского «чувственного права» как эталона законопорядка европейских государств, предназначенного доминирующим образом для защиты утилитарных интересов элиты (политического, экономического блока), но не общественных ценностей и общественного благополучия.
9. Жуков В.Н. Сорокин // Философия права. Словарь / общ. ред. и сост. В.Н. Жукова. С. 572.
13 Относя западное общество в 60-е годы XX в. к периоду распада специфической «чувственной суперсистемы», П. Сорокин описывает их трагическую ситуацию, которая в перспективе, измеряемой годами или десятилетиями, может привести к состоянию кризиса (понимание человека как физико-химической, «биологической», «экономической», «материалистической» и т.п. ценности), где грубая сила и «циничный обман» станут единственным атрибутом человеческих коммуникаций. «Сила станет правом. В результате разразятся войны, революции, мятежи, общество захлестнут волнения и зверства. Человек пойдёт на человека, класс – на класс, нация – на нацию, вера – на веру, раса – на расу... В условиях растущей моральной, умственной и социальной анархии творческие способности… будут убивать; участятся дискуссии; материальный уровень жизни снизится.., уменьшится безопасность жизни…»10. Катарсис - следующая ступень распада чувственно-правовой цивилизации повлечёт за собой «очищение трагедией» и заставит обратиться людей к абсолютным ценностям, их универсализации и следующему этапу – «воскресению». Новая благодать («харизма», по П. Сорокину) приведёт к появлению и росту нового социокультурного строя, в котором возродится идеационная культура, черпающая себя из осознания справедливости, оптимистично утверждал автор.
10. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. М., 2006. С. 881 - 883.
14 Метод историософии, используемый выдающимся русским и американским мыслителем и социологом права П. Сорокиным в его прогностических исследованиях аналитического характера, как представляется, имел провидческий смысл, по крайней мере подтверждаемый новейшим функциональным местоопределением «феномена справедливости» (в социогуманитарной сфере отечественной и зарубежной науки) в его метафизических и онтолого-гносеологических контекстах. В особенности это важно для правоведения. Обращение и осмысление феномена справедливости становится востребованным межотраслевым направлением правовой науки, что подтверждается юристами в сферах фундаментальной и догматической юриспруденции (С.А. Авакьян, А.В. Арендаренко, В.М. Баранов, В.В. Булгаков, В.А. Вайпан, И.Е. Винницкий, О.Н. Городнова, В.Н. Жуков, В.Д. Зорькин, В.А. Котомина, Н.В. Кроткова, Н.И. Кудринская, Л.Е. Лаптева, Г.В. Мальцев, О.В. Мартышин, М.Н. Марченко, М.В. Немытина, В.С. Нерсесянц, Т.Н. Радько, Р.А. Ромашов, О.Ю. Рыбаков, Е.А. Фролова, И.В. Чичельницкий, Б.С. Эбзеев и др.).
15 Методологические смыслы нахождения концептов социальной справедливости в праве предполагают обнаружение в нём тех ведущих прафеноменов упорядочивания общественных отношений (распределения, уравнивания и воздаяния за преступление справедливых начал), которые задают исходные принципы современного (после катарсиса, по Сорокину) бытийствования человека в его правовом существовании. Идеология представлений о справедливости в праве предопределяет их (права и справедливости) необходимую существенную взаимосвязь посредством установления общепризнанных принципов, в первую очередь в конституционном праве. При этом государство, признавая метафизические образы и идеалы права в качестве нормативно-ценностных ориентиров, образует соответственно свою особенную нравственно-этическую сообразность и устойчивость к неизменным общепризнанным абсолютам, так важным и необходимым для адаптации собственных интересов с общественными и личностными. Признание государством (а) равных прав, свобод, возможностей и обязанностей всех участников правовых отношений, (б) пропорциональности легитимации обязанностей и ответственности, (в) запрета дискриминации и её произвольного толкования, (г) равенства всех перед законом и т.д. есть государственность социальная. Социальная справедливость в данном государстве способствует укреплению в нём целостности интересов каждого и всех вместе.
16 Морально-правовое (в отличие от позитивно-правового) мышление, с особой остротой осознающее и ощущающее нарушение баланса отмеченных значений справедливости, например, в законодательной сфере, фиксирует в правовой науке значительную степень рискогенности данного положения (ситуации). Явная диспропорциональность справедливости в праве и законе, в нормативных механизмах и регуляторах, подтверждающих и легитимизирующих «токсичное» социальное неравенство, недостойный для большинства граждан уровень социального обеспечения (низкая заработная плата, пенсии, пособия, рост безработицы и др.), актуализирует проблему эффективности общесоциальной функции права. Если социально-юридическая функция при успешной её реализации объективируется в установлении законопорядка, то задача формирования социального порядка, являющегося закономерным итогом функционирования правопорядка, осуществление общесоциального предназначения права, которое черпает себя из осознания справедливой и равной (пусть формально) природы и существа государства, личности и общества. Здесь методологии правовых исследований свойственно перманентно расширяться путем использования этнометодологических практик, способствующих познанию природы «правового» как внутри, так и за пределами национальных юрисдикций.
17 Общенаучный метод сравнения, адаптированный в сферу юриспруденции, в т.ч. посредством компаративистики, акцентирует внимание на понимании категории «справедливость» в её зарубежном и российском осмыслении. Примечательно, что в сфере отечественного правоведения наибольшее употребление находит категория «социальная справедливость», тогда как в зарубежных исследованиях применяется категория «справедливость». В этом смысле аналитико-правовой взгляд на проблему социальной справедливости в отечественной и зарубежной социогуманитарной, в т.ч. юридической науке, обнаруживает «контрастирующее сравнение» (В.Е. Чиркин) методологической направленности отечественного и зарубежного сравнительного правоведения. Инициированные немецкими учёными в конце XX в. алгоритмы научного междисциплинарного направления правовой аналитики ориентировались (в отличие от российского) на исследование соотношения таких комплексов отношений, как ответственность, труд, семья и т.д., в страноведческом аспекте, что является достаточно проблематичным, но перспективным подходом для юридической доктрины11. Еще более проблематичной выглядит попытка сравнения дискурсов о справедливости в праве в работах российских и зарубежных учёных, что не отменяет научного интереса к исследуемой теме, а наоборот – интенсифицирует его.
11. См.: Чиркин В.Е. Сравнительное правоведение. М., 2012. С. 63.
18 Сказанное актуализирует проблему социальной справедливости в контекстах отмеченного междисциплинарного направления и выявления особенностей установления правовых принципов, являющихся абстрактным отражением социальной справедливости, в т.ч. в трансцедентальных и трансцендентных структурах индивидуального и коллективного правового сознания, а также в целом правовых культур разных народов и самих исследователей, в частности российских и зарубежных.
19 Гуманитарная идея справедливости в Российской Федерации, как видится, по своему содержанию гораздо шире зарубежного понимания justice, означающего некие архетипы правосудия и справедливости (аналог «чувственного права», по П.А. Сорокину). В то же время последние научные воззрения на феномен справедливости вообще и его отражение в праве, в частности, объединяют в отечественных и зарубежных исследованиях во многом дуалистические по смыслу категории «воздающей» и «уравнивающей», а также «распределяющей» (В. А. Бачинин) или «компенсационной» справедливости, обосновываемые, например, в теории справедливости американского философа Д. Роулза.
20 Одна из идей «справедливости как честности», излагаемая в междисциплинарной парадигме ее кантианского осмысления Дж. Роулзом, в своей основе апеллирует к теории общественного договора в конституционных демократиях и редуцируется в сферу отождествления общества с «социальной кооперацией» свободных людей. В последней согласительно устанавливаются правила разделения «выгод и тягот» в Основном законе – Конституции. В ней, во-первых, должны быть установлены идеи справедливости; во-вторых, – её социальные стандарты (идеалы справедливости), устанавливаемые и «выбираемые вместе» всем народом «либо в ходе честного соглашения или торга»; в-третьих, декларируется разумное предположение об исходном равном положении всех или т.н. «рефлективное равновесие», фиксирующее справедливую дифференциацию общества12. Разрабатывая альтернативную утилитаризму и интуитивному перфекционизму – теорию справедливости, Роулз отмечает принципиально важные концепты «правильности», «полезности» и «правдоподобия» в интерпретациях целей установления принципов справедливости в праве и конституциях.
12. См.: Роулз Дж. Теория справедливости / пер. с англ.; науч. ред. и предисл. В.В. Целищева. 3-е изд. М., 2017. С. 84 - 89.
21 Автор рассуждает о том, что «никто не должен получить преимущества или испытывать тяготы за счёт естественных случайностей или обстоятельств»13, к которым нужно приспосабливать принципы. Исходное состояние установления принципов выводятся из «челночного движения», ревизии имеющихся суждений о справедливости, выводимых в разные историко-культурные эпохи, отмечающиеся чаще всего своими неравновесными состояниями. К индикатору легитимации принципов социальной справедливости Роулз предлагает отнести установку «рационального начала» для группы, равно как «рационального для одного человека» («поступай с другими так, как хочешь, чтобы поступали с тобой». - Р.С.), что может быть основой для обоснования концепции «морально ценного человека» в «социальной кооперации» «социально организованного общества»14.
13. Там же. С. 31.

14. Там же. С. 30 - 38.
22 Американский философ на протяжении всего исследования делает акцент на категориях «социальной упорядоченности», «социального согласия», «социальной кооперации» американского общества, предполагая его устойчивую социальную упорядоченность на исторически справедливых началах, что популяризируется представителями зарубежной социологической школы уже много столетий. В частности, «принцип понимания» из социологии немецкого философа Г. Зиммеля, позволяющий учитывать особенности «природы людей» в социальном взаимодействии, её позитивные и деструктивные функции межсубъектных отношений и др., в совокупности формирующие социальный порядок при помощи морали, обычаев и права, активно применяется в большинстве исследований относительно категории «справедливость в праве». Имеющаяся дифференциация в любом обществе «снимается» нахождением и установлением компромисса в праве. Правда, возникающие конфликты в обществе должны разрешаться не правом, а тем более проявлениями недовольства масс, а правом, удовлетворяющем любое нравственное сознание для достижения общего (социального) и правового (законного) порядков в упорядоченном обществе (кооперации)15.
15. См.: Зиммель Г. Социальная дифференциация. Социологическое и психологическое исследование / авториз. пер. с нем. Н.Н. Вокач и И.А. Ильина; под ред. и с предисл. Б.А. Кистяковского. М., 1909. С. 107.
23 В нашей стране как в гипотетически «вполне упорядоченном обществе» особенно востребована социальная справедливость. В этой связи хотелось бы отметить, что «непреходящее» ранее в советском обществе чувство коллективизма ныне теряет свою актуальность в связи с парадигмами индивидуализма, прагматизма и утилитаризма, заимствованными из-за рубежа и ставшими, к сожалению, моделью как общекультурных, так и правовых коммуникаций. Процессы маргинализации значительной части населения России, внутренние проблемы социального, экономического, политического и нравственного характера отчуждённости от ценностных (материальных и нематериальных) основ права и многое другое позволяют теперь усомниться в существовании самой социальной конгломерации как «объединённой одной идеей общности людей». Отмеченное инициирует индивидуальные и массовые состояния сублимации, эскапизма, фрустрации и протестные настроения по отношению к причинам сложившихся маргинальных ситуаций16, представляя угрозу функционирования так необходимого правопорядка.
16. См.: Степаненко Р.Ф. Причинность, понятие и виды правовой маргинальности // Государство и право. 2014. № 6. С. 98 - 103.
24 Бинарность оппозиции «справедливого–несправедливого» в праве, опосредуемая через неустойчивость состояний законопорядка и правопорядка, демонстрирует актуальность проблем неопределенности, паллиативности, аксиологической пробельности в социокультурной и нормотворческой сферах. Снятие этих проблем за счет репрессивности и агрессивности законодательства только усугубляет ситуацию «пограничности» (маргинализированности) правовых норм и установлений, всё более отчуждая императивность законодательных регламентаций от универсальных ценностей права. Законодательство, являясь «одной из юридических форм выражения правовых предписаний», в таком понимании не сопоставимо с правом как целостным социокультурным явлением.
25 Как пишет Р.А. Ромашов, «инновационное право» характеризует дисбаланс между субъективным частным и публичным интересами, в котором возникающие противоречия разрешаются в пользу публичных, но не частных интересов и «рассматриваются как правонарушение»17. Между тем государство может и должно создавать и поддерживать всеми правовыми способами необходимые условия для общего разумного блага. Но современность интенсифицирует дифференциацию, увеличивая маргинализацию, не замечая проблем социального благополучия общества, тогда как государство должно взять на себя такое обязательство, создавая законодательство на гуманистических началах, культурной легитимации нормативного порядка и институциализации системы ценностей18.
17. Ромашов Р.А. Дисбаланс права // Вестник СГЮА. 2015. № 5 (106). С. 91 - 95.

18. См.: Рыбаков О.Ю. Право и социальное благополучие // Основные тенденции развития современного права: проблемы теории и практики: материалы III Всеросс. науч.-практ. конф. / под ред. А.Б. Мезяева, Р.Ф. Степаненко, С.Н. Тагаевой; Казань, 28 февраля 2019. Казань, 2019. С. 6 - 9.
26 Проблема «управляемости» законодательным массивом, конкретизация или избыточность юридических норм, их конкуренция с социальными регуляторами нивелируют принцип достаточности права, ведут к правовой агрессивности. Возрастающий в тоталитарных государствах «ограничительный фактор» права в демократических режимах уменьшается, тем самым демонстрируя свободное общество. «Право как ограничение» и «ограничение прав и свобод» (различные по содержанию), обилие нормативных правовых актов или их излишество, ведёт к социально-правовой неопределённости, а вслед за этим – к социальной нестабильности. Необоснованное расширение предмета правового регулирования требует нахождения механизмов «сдержек и противовесов», юридических средств «удержания агрессивной динамики», построение «бесконфликтной системы источников позитивного права», «перемещение» акцентов к социальным регуляторам. Юридическая наука обязана обосновать необходимость правового для права, а социально-нормативного и ценностного – для этих сфер19.
19. См.: Власенко Н.А. Проблема достаточности и агрессивности правового регулирования // Юридическая наука и практика. Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 1 (41). С. 41 - 47.
27 Вполне очевидно, что излишняя агрессивность права так же, как и его индифферентность, или же понимание под правом только инструмента управления экономическим поведением в алгоритмах «распределительной справедливости», как обосновывает, в частности, современная зарубежная концепция поведенческой экономики, не коррелируют с пониманием права как, повторимся, справедливой и разумной меры свободы и равенства. Так же как диспропорциональность излишеств либо минимизация необходимого массива нормативной сферы для установления законопорядка нежелательны с точки зрения устойчивости правопорядка и общественной безопасности.
28 Обыденное правовое сознание противится неправовым инсталляциям, имитирующим порой выражения справедливости во всё возрастающих запретах и обязательствах. Отсутствие «стимул-реактивных» компонентов в правовом регулировании или же фрагментарные дополнения законодательства мерами поощрительного свойства, имеющими скорее всего паллиативный характер, всё более отдаляют от понимания движущей силы правового организма – справедливости. Между тем стимулирование к правомерному поведению и законопорядку, детерминирующее позитивную динамику психо-биологических и социокультурных состояний участников правоотношений, является побудительной мотивацией к осознанию уравнивающей, распределительной, да и воздающей, справедливости в праве.
29 Некогда имплементированная в юриспруденцию философская категория «закон» (в понимании известных мыслителей) означала объективную, существенную и необходимую всеобщую связь материальных и духовных феноменов и процессов. Инвариантность взаимосвязи нравственно-этического и материального, нивелированная юридическим позитивизмом посредством некогда методологической деспотии от высших смыслов закона к низшим, её сведение от явления высшего порядка к качественно иному порядку, с одной стороны, значительно упростило, а с другой – усложнило процессы признания закона как справедливого, упорядочивающего, распределяющего и воздающего начала регулирования и управления, по сути, большинства общественных, личных и государственных отношений. Дистанцируясь от собственных мировоззренческих духовных оснований и абстрагированное только в «законодательную оболочку», право перестало быть мерилом, одновременно обнажив и духовную пустоту нормативных позиций самого государства. «Мимикрия» под уходящие прозападные ценности, как свидетельствуют положения и выводы теории справедливости Дж. Роулза, приспособленчество к прагматично-утилитарным ролям права, сложившимся в зарубежной правовой культуре, кратно увеличивают реверсные движения российского правосознания, ментальности к утрате авторитета и самого права, и законодательной, и правореализационной деятельности. Воззвания к патриотизму заглушаются также контрадикторностью суждений о самостоятельности и ценности правовой науки посредством её оценки сомнительными зарубежными бизнес-проектами, что актуализирует проблему справедливости.
30 Как отмечает В.Н. Синюков, теоретическому правоведению это «грозит утратой самостоятельной позиции в дискуссиях о путях государственно-правового самоопределения Российской Федерации», не в виде «составной части» чуждых ей правовых «семей», а «рядоположенной известным правовым цивилизациям». «Для актуализации важнейшей задачи права – помочь народу в собственной идентификации, которая выполняется неудовлетворительно, наше право должно вернуть утраченные позиции в российской ментальности, перестав поверхностно-политически склоняться по европам»20.
20. Синюков В.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. 2-е изд., доп. М., 2014. С. 15–19, 21.
31 Процессы понимания права как в России, так и за рубежом (начиная с XII–XIII вв.), формировались в рефлективном русле по поводу экстраполяции положений римского права в законодательную сферу государственных образований, тем самым развивая преимущественно догматическую юриспруденцию. Юридическая практика, значение которой трудно переоценить для становления и стабильности законопорядка, своеобразно складывалась в традициях европейского правоприменения, оказавшего фундаментальное влияние на отечественную юриспруденцию и на столетия ставшего моделью понимания преимущественно прикладного, инструментального и функционального предназначения права. Но, испытывая значительные трудности, фундаментальная юридическая наука всё-таки получила в России своё развитие, которое на рубеже XIX–XX вв. демонстрировало расцвет правовой мысли в разнонаправленности и интенциональности идей в сферы философии, социологии, психологии и т.д., помогающих понять необходимые и существенные связи закона с объективной реальностью на разных уровнях (индивидуальном, коллективном, государственном).
32 Как отмечает В.Н. Жуков, современная правовая наука также нацелена в традиционном смысле на получение истины, которое не является задачей догматической юриспруденции. Юристу-догматику нужно установить и найти необходимую для законности соответствующую норму и «грамотно её сформулировать», т.е. «встроить государство и механизм правового регулирования, приспособить данные явления к юридической практике, где истина означает, собственно, непротиворечивость норм21. Но исторически, правотворчество и справедливость, объясняемые ещё в древнейших источниках права, являлись взаимосвязанными и предрасположенными друг к другу феноменами.
21. См.: Жуков В.Н. Юриспруденция как наука: возвращение к забытым истинам // Государство и право. 2017. № 9. С. 5 - 24.
33 Как полагает И.В. Чечельницкий, можно наблюдать дефицит справедливости и нравственности, смену общественных представлений об основополагающих идеалах и ценностях22, которые формируются в условиях культа наживы, проведения либеральной экономической реформы, что «вызывает отторжение у народа, воспитанного на идее социальной справедливости»23.
22. См.: Чечельницкий И.В. Справедливость и правотворчество. М., 2017. С. 22 - 25.

23. Лаптева Л.Е. Справедливость в контексте российской правовой культуры // Жидковские чтения: материалы Всеросс. науч. конф.; Москва, 25 марта 2011. М., 2012. С. 171 - 177.
34 Однако, преодолевая значительные трудности и непонимание, идея справедливости формулируется усилиями научного и гражданского общества и отдельных политических институтов, закрепляясь в базисных положениях Конституции РФ. В этой связи возрастает актуальность концепции «конституционного правопонимания» В.С. Нерсесянца, в которой подчеркивалась особенность регламентации основных положений конституции «юридическим типом правопонимания», дополняемого «естественно-правовым» (неотчуждаемость и прирожденный характер основных прав и свобод человека и гражданина) пониманием права, а не столько закона. Такая особенность видоизменения теории правопонимания связана с возникновением «неправа в переходные периоды», которое, в частности в России, было обусловлено желанием скорейшего перехода «из социализма в капитализм». Но поскольку «из первого второе не получается» и до достижения состояния «свободного рынка – целая эпоха» (или формация, по В.С. Нерсесянцу), то без снятия проблемы «меньшинства собственников и большинства несобственников» при помощи именно права, а не только закона, не обойтись. Непосредственно лишь постепенное преодоление «заметного разрыва между конституцией и реальной жизнью» может позволить осуществлять движение от закона к правопорядку24.
24. См.: Нерсесянц В.С. Философия права: учеб. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2013. С. 390 - 398.
35 На современном этапе межотраслевое взаимодействие правовых дисциплин, в первую очередь начиная с интегральной модели теоретического правоведения и конституционного права, развиваясь в междисциплинарное пространство, задействовано в концептуальном исследовании проблем справедливости и законопорядка. Так, Председатель Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькин подчеркивает в числе первостепенных задачу преодоления «политического отчуждения трудящихся от власти» посредством «ликвидации отчуждения трудящихся от собственности»25. Продолжая исследование одной из фундаментальных проблем социогуманитаристики о соотношении права и собственности, автор неоднократно обращает внимание на важность использования междисциплинарного подхода (прежде всего философско-правового) не только в научных, но и в практических целях. Так, деятельность Конституционного Суда РФ должна основываться на важнейшем конституционном принципе справедливости26.
25. Зорькин В.Д. Право против хаоса. 2-е изд., испр. и доп. М., 2018. С. 68.

26. См.: там же. С. 154.
36 Идеи конституционного правопонимания становятся чрезвычайно актуальными в связи с модификацией положений Конституции РФ, требующей соответствующего понимания конституционных принципов, прежде всего принципа справедливости во имя установления благополучия народа27. Справедливый укор на ограниченности понимания права в духе юридического позитивизма практикующими юристами излагает в своих работах В.И. Крусс, обосновывая недопустимость игнорирования требований баланса конституционных интересов, основанных на базовых конституционных принципах, и в первую очередь принципе справедливости28.
27. См.: Малый А.Ф. Модификация законодательства в контексте конституционного правопонимания // В сб.: Основные тенденции развития современного права: проблемы теории и практики: материалы III Всеросс. науч.-практ. конф. / под ред. А.Б. Мезяева, Р.Ф. Степаненко, С.Н. Тагаевой; Казань, 28 февраля 2019. С. 3 - 6.

28. См.: Крусс В.И. Конституционное правопонимание и практико-ориентирующая состоятельность современной теории права // Конституционное и муниципальное право. 2018. № 11. С. 5 - 12.
37 Возвращаясь к работе Дж. Роулза, в данном контексте следует уделить внимание разделу «Политическая справедливость и Конституция», где автор подчеркивает важность принципа «равного участия граждан в конституционных реформах» (изменениях), отдельные из точек зрения которых мы позволим себе воспроизвести. Справедливость положений Конституции РФ заключается в конституционных принципах. Честные, свободные и регулярные выборы, а не «спорадические и непредсказуемые проверки общественного мнения» важны для представительного режима29. Самыми неблагоприятными становятся последствия несправедливости политической системы, а не несовершенство рынка. Чистая «процедурная справедливость» обусловливает такое состояние социальной системы, в которой экономические и социокультурный процессы «помещаются» в окружение соответствующих политических и правовых институтов. Базисная структура демократического государства регулируется справедливой конституцией, где утверждается «справедливая ценность политической свободы». Недостатки конституционного правления во все времена заключались и заключаются в неспособности обеспечивать именно справедливую ценность политических свобод. «Диспропорции в распределении собственности и богатства, далеко превосходящие то, что является совместимым с политическим равенством, обычно терпелись правовой системой, но неравенство в экономической и социальной системе… могут подорвать всю ту политическую стабильность, которая могла бы существовать в благоприятных исторических условиях», если её не обеспечить справедливыми конституционными нормами30.
29. См.: Роулз Дж. Указ. соч. С. 200.

30. См.: там же. С. 203.
38 Следовательно, политические и гражданские, а затем или одновременно социально-экономические, социокультурные и иные ценности права «вполне упорядоченного общества», закреплённые в «справедливых конституциях», есть предпосылка и одновременно следствие того законопорядка, который фундируется основным нормативным правовым актом государственных образований.
39 Таким образом, когнитивная сфера современной аналитики, использующая в своих исследованиях междисциплинарный анализ теоретико-методологических и прикладных аспектов существа правовой реальности, отталкивается в своих разработках от фундаментальных философских и общенаучных к частно-научным подходам и направлениям. По справедливому утверждению В.М. Баранова, междисциплинарность – это не просто один из ведущих трендов юриспруденции, а гармоничное слияние познавательных контекстов в абстрактном и «текучем» правовом мышлении, окрашенном интуицией и воображением юридического моделирования31.
31. См.: Баранов В.М. Правовая рискология в технико-юридическом срезе // Юрид. техника. 2019. № 13. С. 9 - 16.
40 По мнению С.А. Авакьяна, обеспечение публично-политических прав и свобод гражданина на протяжении всего развития государственности имели и имеют «ключевое значение». Реализация основ всех политических прав и свобод граждан Российской Федерации – свободы мысли и слова, «второй свободы» - свободы манифестаций, права на объединение, избирательного права, права на информацию, концептуально исследованные автором, имеют фундаментальное значение для реализации целей эффективного законодательства при широте использования гражданами указанных прав и свобод32.
32. См.: Авакьян С.А. Проблемы обеспечения конституционных публично-политических прав и свобод граждан Российской Федерации: новые реальности // Вестник Московского ун-та. Сер. 11 «Право». 2017. № 1. С. 3 - 34.
41 В этой связи каузальными факторами (целевыми, деятельностными, формальными, материальными) цивилизационного развития правовой науки и юридической практики были и остаются категории и феномены законности (законопорядка) и справедливости как высшего первообраза, идеальной формы или «архимедовой точки» (Дж. Роулз), благодаря и во имя которых функционирует и развивается правовой организм конституционно гарантированного правового государства. Именно синергия справедливости и законопорядка в условиях почти «исчерпанного сюжета глобализации» составляет базис социальной структуры и систему правил высших порядков, выражающих, как отмечено в американской теории справедливости, «политическую справедливость, т.е. справедливость конституций»33.
33. Роулз Дж. Указ. соч. С. 203.
42

* * *
43 Таким образом, проблема сопоставления принципов (критериев, явлений) справедливости и законности в работах российских и зарубежных мыслителей и правоведов при помощи методологических подходов аналитики свидетельствует об имманентности совпадения целей и задач фундаментальной, прикладной и практической юриспруденции по нахождению генетической взаимосвязи согласующихся (в междисциплинарном пространстве) позиций. Расширение научных подходов в междисциплинарный дискурс может стать моделью научного коммуницирования в поиске и нахождении путей эволюции социальных государственных устройств во благо человека.

Библиография

1. Авакьян С.А. Проблемы обеспечения конституционных публично-политических прав и свобод граждан Российской Федерации: новые реальности // Вестник Московского ун-та. Сер. 11 «Право». 2017. № 1. С. 3 - 34.

2. Баранов В.М. Правовая рискология в технико-юридическом срезе // Юрид. техника. 2019. № 13. С. 9 - 16.

3. Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006. С. 627.

4. Власенко Н.А. Проблема достаточности и агрессивности правового регулирования // Юридическая наука и практика. Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 1 (41). С. 41 - 47.

5. Жуков В.Н. Сорокин // Философия права. Словарь / общ. ред. и сост. В.Н. Жукова. С. 572.

6. Жуков В.Н. Юриспруденция как наука: возвращение к забытым истинам // Государство и право. 2017. № 9. С. 5 - 24.

7. Зиммель Г. Социальная дифференциация. Социологическое и психологическое исследование / авториз. пер. с нем. Н.Н. Вокач и И.А. Ильина; под ред. и с предисл. Б.А. Кистяковского. М., 1909. С. 107.

8. Зорькин В.Д. Право против хаоса. 2-е изд., испр. и доп. М., 2018. С. 68, 154.

9. Исаков В.Б. Правовая аналитика: учеб. пособие. М., 2016.

10. Керимов Д.А. Методология права. Предмет, функции, проблемы философии права. 6-е изд. М., 2011. С. 495.

11. Кроткова Н.В. Керимов // Философия права. Словарь / общ. ред. и сост. В.Н. Жукова. С. 250.

12. Крусс В.И. Конституционное правопонимание и практико-ориентирующая состоятельность современной теории права // Конституционное и муниципальное право. 2018. № 11. С. 5 - 12.

13. Лаптева Л.Е. Справедливость в контексте российской правовой культуры // Жидковские чтения: материалы Всеросс. науч. конф.; Москва, 25 марта 2011. М., 2012. С. 171 - 177.

14. Малый А.Ф. Модификация законодательства в контексте конституционного правопонимания // В сб.: Основные тенденции развития современного права: проблемы теории и практики: материалы III Всеросс. науч.-практ. конф. / под ред. А.Б. Мезяева, Р.Ф. Степаненко, С.Н. Тагаевой; Казань, 28 февраля 2019. Казань, 2019. С. 3 - 6.

15. Нерсесянц В.С. Философия права: учеб. 2-е изд., перераб. и доп. М., 2013. С. 390 - 398.

16. Ромашов Р.А. Дисбаланс права // Вестник СГЮА. 2015. № 5 (106). С. 91 - 95.

17. Рыбаков О.Ю. Право и социальное благополучие // Основные тенденции развития современного права: проблемы теории и практики: материалы III Всеросс. науч.-практ. конф. / под ред. А.Б. Мезяева, Р.Ф. Степаненко, С.Н. Тагаевой; Казань, 28 февраля 2019. Казань, 2019. С. 6 - 9.

18. Роулз Дж. Теория справедливости / пер. с англ.; науч. ред. и предисл. В.В. Целищева. 3-е изд. М., 2017. С. 30 - 38, 84–89, 200, 203.

19. Синюков В.Н. Российская правовая система. Введение в общую теорию. 2-е изд., доп. М., 2014. С. 15–19, 21.

20. Сорокин П.А. Социальная и культурная динамика. М., 2006. С. 881 - 883.

21. Степаненко Р.Ф. Причинность, понятие и виды правовой маргинальности // Государство и право. 2014. № 6. С. 98 - 103.

22. Философия для юристов: учеб. для бакалавров / под ред. О.Ю. Рыбакова, В.И. Пржиленского. М., 2019. С. 256.

23. Философия права. Словарь / общ. ред. и сост. В.Н. Жукова. М., 2020. С. 599 - 604.

24. Хайек Ф.А. фон Право, законодательство и свобода: современное понимание либеральных принципов справедливости и политики / пер. с англ. Б. Пинскера, А. Кустарева. М., 2006. С. 253.

25. Честнов И.Л. Режим законности в постклассическом измерении // Принцип законности: современная интерпретация / под общ. ред. М.А. Беляева, В.В. Денисенко, А.А. Малиновского. М., 2019. С. 37, 38.

26. Чечельницкий И.В. Справедливость и правотворчество. М., 2017. С. 22 - 25.

27. Чиркин В.Е. Сравнительное правоведение. М., 2012. С. 63.

Комментарии

Сообщения не найдены

Написать отзыв
Перевести